Женщина часто моргала. Кобыла упрямо воротила морду. Из-за снегопада дорога стала совсем плоха, последние мили были самыми трудными, и она все твердила: «Идем дальше». Не идти дальше значило стоять на месте, а стоять на месте в преддверии заката значило рисковать временем, жизнью, данной клятвой. По Королевскому Тракту они перемещались только вечером, в сумерках, чтобы случайный прохожий не признал в ней женщину, а в правой руке Цареубийцы — золотую кисть. Я помню этот путь, — снег падал на ее лицо, таял и как слезы стекал тонкими полузаметными нитями по правой щеке, теряясь у самого шрама — там, где острые зубы Кусаки впивались в плоть и отгрызали ее хищным-хищным оскалом. Дурное чувство разлилось глубоко внутри ее крепкого, рослого, сильного тела, и одно-единственное имя зазвенело в ее голове, как звук вынимаемого из ножен клинка. Женщина часто моргала, но Подрик Пейн был мертв и лежал с закрытыми глазами. Бриенна Тарт сражалась с медведем, Бриенна Тарт видела, как тень Станниса Баратеона убивает ее любимого короля, девочкой Бриенна Тарт со слезами на глазах резала поросят и ягнят; Бриенна Тарт считала, что ее душа стала наконец черствой, будто хлеб в узелке. Так почему же душа Бриенны Тарт так саднит?
— Этой ночью мы остановимся в гостинице, — ее грубый низкий голос оказался бесцветен. Они ехали вдоль восточного берега Зеленого Зубца, и там, где деревья росли не так часто, иногда слышалось рычание полноводной реки. Совсем скоро она заснет под коркой толстого льда и рыбаки еще долгое время не смогут бросать в нее свои снасти. — Нам необходимо пополнить запасы. У Хедль для нас найдется хлеб и жаркое, — добавила она, обернувшись к Джейме. Бронна Черноводного она сторонилась, хребтом и затылком ощущая его насмешливый взгляд. Красотка знает таких людей — Бриенна Тарт таким людям не доверяет.
Впереди ей впервые привиделись горящие в окнах огни, эфемерные, как здешние воды, но теплее, воздушнее, веселее. Не доверяй никому, — так учил ее горький опыт, так видела она своими огромными ясными глазами, так тянулась к мечу ее рука. И она не доверяла никому, и доставала рукой тяжелый меч из валирийской стали, и смотрела в вечер, стараясь не моргать.
Ее кобыла вздёрнула голову и затрясла косматой гривой, непослушно отмахиваясь хвостом от снежной пыли; та окутала всадницу и лошадь с головы до пят. Бедному животному не пристало ходить по заснеженным дорогам — ему бы вольно скакать в лесах и полях, и Бриенна жалела ее как могла ровно до тех пор, пока укрытие не стало совсем близко. В этот час она свою лошадь не щадила, натягивая поводья и похлопывая ее по крупу своей рукой в тяжелой броне. Ближе к ночи Бриенна обязательно почистит ей шерсть и принесет чистой воды.
— Оставим лошадей в конюшнях и узнаем у Хедль, есть ли какие-нибудь новости из Королевской Гавани.
Она желала бы, чтобы поиски оказались простыми. «Я найду их, — говорила она Джейме Ланнистеру. — Я исполню данную мной клятву и верну дочерей Кейтилин Старк домой. Ты Ланнистер и Цареубийца, но не притворяйся, что тебе всё равно. Эти девочки нуждаются в помощи и защите, они потеряли всех, ради кого жили». Бронн, Бриенна и Джейме идут по следам бесследно исчезнувших. Но бросить поиски равносильно предательству, а Бриенна Тарт не предает.
[nic]Brienne of Tarth[/nic]
[sta]Maiden[/sta]
[sgn]Меч — мой лучший друг.[/sgn]
[ava]http://funkyimg.com/i/ZbZy.png[/ava]

Отредактировано Cersei Lannister (2015-07-17 10:30:21)

Снежными хлопьями была вылеплена дорога, что вела их к самому сердцу Речных Земель, и было в этом капризе природы что-то заунывно протяжное, влекущее любой пытливый разум в дебри неистовых размышлений — не о делах насущных, но о чем-то совсем далеком; о следах прошлого, навеки отпечатавшихся на больных душах, не находящих себе приюта даже в вечном странствии, вечном поиске ответов на вопросы, заданные давно умершими людьми. На протяжении всего пути они молчали: каждый был погружен в свои мысли и не особо спешил расставаться с их неприкосновенностью. И был еще Бронн, чьи мысли тоже хотелось засунуть куда-нибудь подальше. Болтливый наемник, не стесняющийся острого словца и не особо переживающий по поводу уместности своих речей, пришелся Джейме по вкусу — он чем-то напоминал ему Тириона, и Цареубийца нисколько не удивлялся тому, как быстро они поладили. Но золото имеет свой вкус, его не спутаешь ни с роскошью богато убранных дворцов, ни с ликом власти: это валюта, на которую покупают сердца и продают жизни. По возможности — чужие.
Теперь Бронн был там, где этот вкус ощущался слаще. И разве можно иначе сказать о человеке, чья рука теперь стоила, как хороший клинок?
Раньше она стоила дороже любого замка, с горечью подумал Джейме. Он был готов отдать не одно королевство, чтобы вернуть ее.
— Я достаточно узнал новостей, пока был там, — отмахнулся он в ответ на слова Бриенны. — Не могу отделаться от ощущения, что мы идем неверной дорогой.
Но она была права: путникам необходимо было подкрепиться и согреться у теплого очага. Впереди их ждали только мрак и холод. И гудящая тишина, темным облаком покрывшая равнины и леса — жесткие, студеные, застывшие, как изваяния из ушедших времен и забытых сказок. 
Им ни к чему было лишнее внимание — Джейме закутался в плащ и опустил капюшон, надежно прикрыв свою длань серой выцветшей тканью. Оставив лошадей в конюшнях, они вошли в здание. Когда-то оно встречало странников атмосферой гостеприимства и запахом теплой выпечки, но разорительная война и пришедшие призраком севера холода не оставили этому месту былого дружелюбия. Свет вывешенных факелов открывал перед взором неприглядное зрелище: потрескавшиеся столы, казалось, целую вечность испытывавшие на себе тяготы постояльцев, давно начавшее гнить от обилия влаги дерево, из которого, словно из глины, были вылеплены неровные стены. Театр теней играл напротив камина — даже люди напоминали в нем древних чудовищ, какими, по сути, и были всегда.
— Бриенна, потолкуй с Хедль и угости нас чем-нибудь. Мы найдем укромное местечко, чтобы не светиться, — тихо промолвил он, жестом подзывая Бронна за собой и направляясь в самый дальний уголок — в самый раз навстречу судьбе, что смиренно поджидала их в виде огромной фигуры со знакомыми очертаниями, потухшим взглядом и крайне хмурым лицом.